 <<< Ранее Далее>>> 7 июля 2016 г. И НЕТ ОТВЕТА Мы с сочувствием глядим, как нищает народ Украины. Мэр Киева уже даже и соврать не решается о том, что в предстоящий отопительный сезон хуже не будет. С не меньшим ужасом нам рассказывают об украинской катастрофе наши российские СМИ. Оказывается, как узнал я в их СМИ, киевляне теперь должны платить по ЖКХ в среднем 400 евро с квартиры при средней зарплате где-то в 250 евро. И вот наконец, словно в подтверждение украинского ужаса, аж 60 тысяч киевлян выходят на майдан с требованием «Европейским ценам — европейскую зарплату!». К вечеру, правда, оказалось, что вышли 6 тысяч. Но, все равно, в пространстве улиц и главной площади Киева – это море людское. И еще на гибнущей Украине началась акция по сжиганию флагов ЕС. Как расправа с напрасной надеждой. У нас дела обстоят не лучше. Медведев уже, как и киевский мэр Кличко про отопление, заявляет обнищавшему нашему народу, что у государства денег нет, но наши СМИ Медведева журят за его туфли стоимостью в 50000 рублей. А не за то, что поликлиники наших райцентров, где раньше можно было получить любое медицинское обследование, теперь превратились в фельдшерские пункты. Вовсе не скандально, вполне привычно выглядит у нас новость Росстата об итогах статистического наблюдения в сфере оплаты труда работников социальной сферы и науки за I квартал 2016 года: "«Известия» сравнили этот документ с аналогичным отчетом за I квартал 2015 года и выяснили, что в России за год сократилось количество научных сотрудников (на 2 тысячи), социальных работников (на 10 тысяч) и педагогов дополнительного образования (на 1,6 тысяч).
Самое заметное сокращение кадров произошло в сфере медицины. Так, количество среднего медицинского персонала (фельдшеры, медсестры) уменьшилось на 16 тысяч (1,2%), а младшего (санитарки, нянечки) — на 50 тысяч (8%). Эксперты отмечают, что основная причина — низкая заработная плата и высокая нагрузка. Такая тенденция приведет к понижению качества медицинской помощи и дальнейшей коммерциализации системы здравоохранения. Но при этом попробуй записаться на прием в областную больницу при отсутствии сельского Интернета, давным-давно по заверениям того же Медведева уже должного быть. Да и как больному, допустим, обезноженному, до области за сотню или полторы сотни километров добраться, если его зарплата в пять тысяч рублей считается приличной, если у большинства не только нет личных машин, а и работы, если все в российских глубинках кормятся с приусадебных участков, если в тех окрестностях, где, опять-таки, то ли Медведев и ему подобные, то ли их родственники владеют свинофабриками, запрещено домохозяевам выращивать к своему столу личных хрюшек. Но, в отличии от зомбированных фашисткой пропагандой украинцев, которые умудряются даже и в зомбированном состоянии бороться за свою социалку, аж 80 тысяч наших незомбированных россиян уже подписались за роспуск российской сборной по футболу, а не за свои права на медицинское обслуживание, за право работать и получать зарплату, за право выживать. Ниспала было на нас Божья благодать в виде санкций на поставки зарубежного продовольствия, мы ох и ах как воспрянули, но кредитные ставки так и остались у нас запредельными, от 16 до 18%, в то время как в Берлине и в прочих землях Германии процентная ставка составляет с 1 до 3 года кредита 0,40% p.a., с 4 года кредита 2,40% p.a., а по истечении 10 лет процентная ставка заново обговаривается и может быть изменена. Попробуйте вы получить в сельхозотрасли прибыль в 18%, чтобы самому без прибыли остаться и лишь рассчитаться с кредитом, если в нормальных странах бизнес процветает при прибыли в 7%. Зато Греф чувствует себя самым умным. И предлагает для решения экономических проблем страны продать её стратегические активы. Уже четверть века наши власти словно бы специально экономику нашу вгоняют в гроб, чтобы поскорейц её распродать. Я спрашивал у наших фермеров, которые готовы накормить страну натуральными, без отравы, продуктами, в чем выгода у государства, у Путина, Медведева и Гефа их пугать кредитами и сворачивать их фермерский, их воистину отечественный бизнес. Они все в один голос отвечают, что их душат как конкурентов олигархических сельхозпредприятий, которые себя кредитуют сами же, сидючи на газовых и нефтяных трубах или на распилах бюджета. Но даже и Навальный нам рассказывает об избытке квартир у Шувалова, а не о том, почему мы опять будем довольствоваться без вкуса и запаха турецкими помидорами и не иметь права на труд. Даже и вся наша несистемная оппозиция озабочена чем угодно, только не тем, с чем украинские тетки да дядьки самостийно выходят сегодня на улицы и оглашено орут своей совсем уж придурочной власти. Не только в Подмосковье, а и в своей родной Курской области я уже видел маленьких кибер-коров с гламурной шелковой шерстью, не нуждающихся не только в выпасах, а и в выгулах, получающих уколы вместо луговой травы и какое-то, почти что в виде таблеток, иное питание. Обслуживающие этих коров крестьяне теперь уже брезгуют молочными продуктами, как китайцы, полагающие, что молоко – это для варваров. Я долго глядел в красивейшие, меж длинных ресниц, глаза вот такой кибер-коровы. Чем осмысленнее она откликалась на мои к ней исследовательские слова, тем больший я испытывал шок. Было бы мне не так страшно, если б эта корова была из алюминиевого сплава или из пластмассы. И если цивилизованные китайцы ради высокомерия перед диковатыми монголами тысячи лет молоком брезговали (при этом в большинстве своем довольствуясь горстью риса!) то я теперь боюсь молочных продуктов не из инстинктивного отвращения или цивилизованного предубеждения, а вполне отчетливо понимая, что это химия, что это медленно действующий яд. Что это даже и бесовство какое-то! В стране с избытком сельхозугодий и с избытком сельского населения я с советских времен не помню запаха помидоров, вкуса картошки, вкуса хлеба, вкуса молока, вкуса мяса и яиц при всем том, что все это теперь в избытке продается в магазинах и на рынках. С ужасом мы разоблачили украинские власти, приготовившиеся заключить сделку с американским желтым дьяволом, который будет выращивать на богатейших в мире украинских черноземах ядовитейшие продукты для бедноты. Но такие же продукты давно на нашем российском столе. Наше российское золотое зерно мы продаем, а сами едим кормовое, выращиваемое для кибер-скота и нами для нас покупаемое за рубежом у желтого дьявола. Лужков когда-то ввел в столице рынки выходного дня для родных подмосковных крестьян. Из досок на рынках сколачивались помосты, на которых плясали и пели народные артисты, привлекая покупателей. Было так весело, что моя дочка Настя в её дошкольные годы на помост нашего Дорогомиловского рынка самовольно поднималась, пела "То не вечер…" или "Однозвучно звенит колокольчик…" под дружные аплодисменты артистов и местных жителей, и сходила к нам, к своим матери и отцу, как царица, и нам всем казалось, что теперь-то уж мы в своей стране не иностранцы. Но вскоре на этих рынках можно было купить только азербайджанские помидоры и новозеландское перемороженное мясо. А мы с женой охотиллись за автомобилями с тамбовской картошкой, успевшими проникнуть в наши тайные московские дворы прежде, чем им азербайджанские владельцы наших рынков успевали прокалывать шины. – А как же милиция? – в ужасе спрашивал я у тамбовских крестьян. – Милиция бандитами тоже куплена, - с ужасом отвечали мне тамбовские крестьяне. – Но почему московским властям выгоднее иметь дело с азербайджанскими торговцами, а не российскими? – в ужасе допытывался я. – А потому что мы одиночки, а иностранные мафии сплоченно собирают мзду для власти в чемоданы, и чемоданами ей приносят, – с ужасом растолковывали мне тамбовские крестьяне. – Что ли московский власти от нас жалкий конверт мзды возьмут, да и знаем ли мы, кому тут надо на лапу давать? Крестьяне эти жили слухами, но не помню я, что на этот счет говорили умные политологи и писали всезнающие журналисты. Да и говорили ли, да и писали ли? При Собяние тоже иногда появляются рынки выходного дня. Встречаю я на них тех же, только с каждым днем более сиротливых, тамбовцев. Но в основном там теперь торгуют гастарбайтеры азербайджанской картошкой, греческой клубникой, астральными помидорами, инопланетными молочными и мясными продуктами. – Что же вы, тамбовцы, рынок инопланетянам уступаете? – с ужасом спрашиваю я у теперь уже редких и гораздо более боязливых тамбовцев. – Инопланетяне-то живут в вашей Москве, а мы из своего далека только пристроимся к ним, тут же точка торговая меняет место. И мы за вашими местными инопланетянами не поспеваем бегать из своего далека, – уже вполне спокойно, уже вполне обреченно, уже почти замогильно отвечают мне тамбовцы, рязанцы, воронежцы, липчане и прочий всё более редкий на московских рынках российский люд. А я слушаю, а думаю и гадаю, почему даже под властью киевской фашистской хунты если не шестьдесят тысяч, как наши СМИ сначала сообщили зловредно, а шесть тысяч, как наши СМИ вынуждены были себя поправить, украинцев за свои социальные права борются, а мы, россияне, боремся лишь за право иметь достойную нашей державы футбольную команду. Кто, как глист, проник в наши мозги и нашими мозгами правит? И нет ответа, как сказал бы великий русский писатель Гоголь. Даже на этот предсмертный для нашей русской цивилизации вопрос нет ответа. У нашей власти сегодня, как при национальном взлете, самый высокий рейтинг.
|
| |
|
| |||||||
